Вряд ли стоит специально упоминать, что сентябрь в этом году выдался особенным. Абсолютный рекорд по осадкам для месяца, для года и вообще. В общем, старожилы не помнят такого…
Сочетание дождя и холода делало само предположение о туристических вылазках куда-либо совершенно безумным. Но вот наступил октябрь. Количество воды на небесах приуменьшилось, хотя температура осталась типичной для ноября, причем не первых его чисел. К этому времени энтузиазм, именуемый шилом в одном месте, стал совершенно нетерпим, и ради исцеления мототоксикоза была предпринята небольшая вылазка. Целью дурьпоездки в этот раз оказался объект, именуемый в интернете “Подмосковная дача Берии”
Вообще-то, действительно ли сия дача принадлежала Лаврентию Павловичу, сказать трудно. Посещавшие ее это утверждают, но по фактической стороне ссылаются друг на друга. Проведя исчерпывающий анализ ссылок, я оказался в начале цикла, совсем как Ион Тихий, пожелавший узнать, что означает “сепулька”
Но будем верить слухам, тем более, что на их стороне авторитет такого выдающегося землепроходца, как Гризли.
http://misha-grizli.livejournal.com/91706.htmlИскомый объект лежит в районе поселения Покровское-2 (55.662707, 36.821603), с Можайского шоссе поворот на Покровское, не доезжая Часцов.
Утро 3 октября выдалось такое, что моментально нашлось 10 причин поездку отложить. Мрачные тучи скребли верхушки тополей и иногда оставляли в их ветвях клочья со своего брюха. Термометр оптимистично показывал 2 градуса тепла. Но… охота пуще неволи, и к 10 часам я выволок Индюка во двор. Видимо ему тоже не хотелось пытать судьбу и сперва он объявил забастовку. Я несколько раз дернул стартер, пока не сообразил, что у свежеприсобаченной кнопки глушения мотора вечером слетела крышечка. Установка ее на клей вызвала ограничение хода кнопки и, соответственно, отсутствие зажигания. Пришлось доставать пасатижи и сдергивать свежеприклеенную крышечку. После этого Индюк покорился судьбе и завелся.
Очень скоро я обнаружил что одетые под мотокуртку свитер и водолазка на 50-километровом ветерке продуваются насквозь, а морда лица в открытом шлеме с мотоочками быстро теряет чувствительность.
К счастью прежде чем замерзнуть, я успел доехать к платформе электрички.
Мой коллега по несчаcтью, Зигмунд Колоссовский уже ожидал меня у ворот своей дачи. На мое ворчание, что холодно, он удивленно ответил: “Странно, а мне тепло как летом”. Приглядевшись и задав несколько вопросов, я обнаружил что ЗК одет в 3 свитера, пару фуфаек, две кожаные куртки, 3 пары штанов и “зимний” шлем с блистером. Да уж, мне бы его предусмотрительность.
Давай, - предложил он,- проедем километров 15, остановимся, и я посмотрю свечу, не слишком ли богатая смесь.
Мы выехали из ворот дачного хозяйства и затрусили по Можайскому шоссе. На скорости 40, я перестал мерзнуть, и мы спокойно доехали почти до поворота на Покровское. Где-то километрах в 3 от него ЗК подал знак и притормозил на обочине. Как оказалось место это было проклято!
ЗК спокойно вывернул свечу, которая оказалась совершенно чистой. Завернул ее обратно, рванул стартер, но… двигатель вяло бормотнул в ответ, что ему больше работать неохота. Поскольку удивленные взоры и прохаживания вокруг мопеда исцеляющего действия не произвели, ЗК стал разбирать двигло. Причина оказалась достаточно серьезной. Незадолго до выезда, он снимал головку цилиндра. Обратное ее прикручивание привело к срыву резьбы на одной из шпилек. Почему движок не обращал на это внимание до остановки, сказать трудно.
Слава богу, шпильки были длинные, и над участком с сорванной резьбой сохранилось пара витков нормальной. Подложив под гайку несколько шайб, удалось зафиксировать ее на целом участке. Тем не менее, всю оставшуюся дорогу ЗК прислушивался к мотору и старался его не насиловать. Сорвись гайка дальше и единственный способ вернуться домой, это вызывать эвакуатор.
Мы завелись и двинулись дальше, но, как оказалось, зловещая тень маршала, чье спокойствие мы собрались нарушить, уже витала над нами!
Теперь уже я ощутил какой-то дискомфорт. Мотор на повышенных оборотах мелко вибрировал и не давал привычной тяги. Сперва я отнес это к налипанию грязи на ремень, но симптомы все усиливались и после поворота в дачные участки Покровского мотор вдруг заглох.
Надо сказать, что наглухо закрытый в пластиковый кожух триммерный мотор куда сложнее поддается диагностике и ремонту, чем открытый всем ветрам КД. Все что я мог, это вывернуть свечу, проверить наличие искры и покачать помпу подачи топлива в карбюратор. Тем не менее, после этих шаманских пассов, мотор снова завелся и мы поехали по улице.
Надо сказать, что маршрут был проработан более чем основательно, сделано несколько распечаток с карты и спутникового снимка местности, поставлены реперные точки, а с собой захвачен навигатор и планшет с подключенным через GPRS интернетом. Тем не менее, мы угодили не на ту улицу в дачных участках и успешно проскочили до района дома отдыха. Развилка к объекту была перекрыта ржавым шлагбаумом и мы законопослушно ее проехали. Только миновав забор бывшего дома отдыха и въехав на территорию близлежащей деревни, мы опомнились и после непродолжительной дискуссии повернули назад.
Шлагбаум был именно таков, как можно было себе представить. Лет 60 ему точно было. Вдоль проезда с одной стороны тянулся забор дома отдыха, украшенный свежей спиралью Бруно, а с другой остатки ограды, древность которой не вызывала сомнений.
Метров через 300 справа мы увидели развалины бревенчатого дома, а слева ворота к искомому особняку. Что касается развалин, то они принадлежали, скорее всего, бывшему детскому саду, получившему в наследство собственность «разоблаченного английского шпиона». Гризли видел их еще относительно целыми, хотя по дате на его livjornal выходило, что был он там всего год назад.
Нам же достались руины, выглядящие так, будто Мамай по ним прошел
Закралось даже сомнение, то ли место мы изучаем? Но характерный фасад основного дома утвердил нас в правильности нашего местоположения.
Вот так он выглядел у Гризли.
А таким его увидели мы:
Положительно дата записи у Гризли глючит. Явно с тех пор прошло года три.
Густая, еще не опавшая листва, мешала что-либо подробно рассмотреть, а подойти ближе было невозможно, забор и ворота густо оплетала совершенно свежая колючая проволока. Как было написано в одном из постов, посвященных этому зданию, его приватизировали и собираются ремонтировать. Лезть через колючку мы не решились, поэтому ограничились съемкой издалека и слегка перекусили перед обратной дорогой.
Ворота, закрытые для нас.
ЗК за ланчем
Еще один снимок на прощание.
Jukl склоняет голову пред памятью о великом человеке
И даже заранее сочинил эпическую оду, посвященную Лаврентию Берии:
Нет ни звезды, ни могилы
Нет ни креста, ни плиты.
В память тебе, маршал милый
Где возложить нам цветы?
Значит ты жив, значит с нами!
Жив наяву, не во сне
Гневно сверкая глазами
Смотришь на нас сквозь пенсне.
Нет пред тобой оправдания
Сброшен с Лубянки твой флаг
Мы провалили задание
Мы распустили ГУЛАГ
Но не минует возмездие
Свору трусливого ворога
Ночью приснится им Берия
И воронок у порога.
Рухнут завалы неверия
Залежи злой клеветы
Имя Лаврентия Берии
Снова сверкнет с высоты!
Надо сказать, отсутствие поэтического дара заставило Jukl`а использовать в качестве источника вдохновения куда более талантливое стихотворение Г. Федорова.
Вряд ли это вход в тоннель, прорытый до английского посольства, скорее он ведет в глубины канализации.
Лазая по этим развалинам, ЗК подцепил клеща.
Членистоногому нипочем был осенний холод, но добраться до тела командора ему было не дано, две косухи так просто не прокусишь
Пора было и в обратный путь, тем паче, что поведение наших железных коней вызывало нехорошие подозрения. Но все же проклятие казненного маршала обрушилось не на ЗК, а на меня.
Не желая месить грязь по дороге обратно, мы решили выехать прямо, через Белозерово - Ястребки. Но, едва выбравшись на асфальт трассы, ведущей к Можайскому шоссе, Индюк натужно взревел движком и умолк. Все попытки заставить его поехать еще немного закончились воскрешением минуты на три, после чего сердце моей гордой птицы окончательно остановилось. Легкость прокручивания стартера явно указывала на смертельный симптом потери компрессии.
Ничего не осталось, кроме как превратить самобеглый экипаж в банальный велосипед. Близ Часцов располагалась станция Сушкинская, туда и направили мы свои стопы. Бедному ЗК приходилось нелегко. Как я не старался, больше 20 км/ч выжать из себя не мог, да и то на ровной местности и под гору, дорога же как назло шла все время вверх. Поэтому ЗК пришлось то долго отдыхать, пропуская меня вперед, то обгонять на минимально допустимой скорости.
15 км до Сушкинской дались мне не легко, сказалось отсутствие тренировки, да и Индюк под педальным ходом движется медленнее чем легкий «трек-шоссе». Добравшись до поворота на станцию, мы с ЗК расстались, дальше мне предстояло добираться с помощью электрички.
Сушкинская оказалась заброшенным дачным полустанком, на котором не было даже продажи билетов. Пришлось ожидать более часа, пока придёт электричка, останавливающаяся у этого перрона. За время ожидания на совершенно пустынную вначале платформу сползлась коллекция дряхлых бабок, все как одна с огромными сумками-тележками. Когда поезд все же подошел, мне пришлось не только по-быстрому засовывать в тамбур Индюка, но и помогать втаскивать эти сумки, владелицы которых никак совладать с ними не могли.
В Москве пришлось ехать по тротуару – неповоротливый велопривод на проезжей части вызывал бы сумятицу и к дому добраться удалось только к 6 часам. Если вспомнить, что пробег не превышал 40 км, это своего рода рекорд.
На следующий день вскрытие подтвердило худший диагноз – инфаркт цилиндра. Как ни жаль, а с этим мотором прийдётся расстаться.
Вот компетентное мнение специалиста: «Китайцы пишут, что Ваш мотор крайне ненадежен. Из-за плохого литья цилиндры часто ломаются. Поэтому его почти никто не выпускает и вообще сейчас больше не выпускают подобных моторов с объемом более 50 см3. Видимо мощные моторы (в китайском исполнении) недолговечны.»
Что ж сезон завершается, а до весны есть шанс подобрать Индюку новое пламенное сердце…
Да, я же забыл крохоборливых любителей точности! Так вот на моторе и педалях проехали мы 33 км. (Я, как обычно, на 15 больше, за счет дороги до станции и обратно к дому). Карта нашей одиссеи прилагается: